Хьюстон, 2030 - Страница 70

Марк подошел еще ближе, и вдруг понял, что первый инвалид на бетоне был его сын Майк. Мистер Тодд вдруг нарисовался из тумана, в сопровождении той самой безупречно одетой леди с плаката в окне штаба «Пути Спасения.» Плакатно-безупречная леди была с карандашом и блокнотом. Мистер Тодд аккуратно отколол «Перпл Харт» с униформы Майка и бросил медаль в красное ведерко для пожертвований. Тебе медалька ни к чему, Микки, объяснил Старший Офицер: медаль - это для тех, кто не может показать настоящие боевые шрамы! Затем он продиктовал серийный номер ведерка леди с блокнотом и поставил ведерко на бетон, точнехонько между коротких культей Майка. Майк не двигался и молчал. Он просто сидел и счастливо улыбался. Немного жарко сегодня, не так ли? - обратился мистер Тодд к Марку: мистер Пендерграсс, будьте так любезны, помогите этому инвалиду снять куртку. Никаких проблем, мистер Тодд. Всегда рад помочь, - ответил Марк, присел на корточки и принялся расстегивать униформу Майка. Он обнаружил, что на культях рук у Майка шрамы были неровные, как если бы хирург делал ампутации в жуткой спешке. То же самое, что и на культе левой руки у Уильяма, подумал Марк.

А мистер Тодд уже ставил ведерко для пожертвований рядом со следующим «самоваром.» Этому тоже надо помочь снять куртку, решил Марк. Девяносто пять градусов! Сидеть в полном обмундировании в такую жару должно быть так мучительно. «Самовары!» Но это даже хорошо. Мистер Тодд даст им постоянные «точки.» Им не надо будет ходить по много миль каждый день, как Уильяму и Клэрис... Он снял куртку со второго калеки, и, наконец, разглядел его лицо. Это был Арнольд Штольц. Арнольд тоже узнал Марка и вежливо кивнул. Конечно, он теперь не мог говорить, догадался Марк. Прежде чем что-то сказать, Арнольд всегда поднимал два пальца - просил слова. Возможно, через некоторое время, мальчик научится вставлять свое мнение и без разрешения, так же, как мой Майк это делает?

Между тем, мистер Тодд и плакатная леди из «Пути Спасения,» как хорошо смазанный механизм, продолжали раздавать инвалидам красные ведерки. Тук! Медаль падает в пластмассовое ведро. Серийный номер такой-то. Вы правильно записали номер, мисс Смит? Спасибо. Тук! Ведро поставлено на бетон перед очередным «самоваром.» Марк перешел от Арнольда к третьему инвалиду и снова присел на корточки. Это была девушка, и Марк не знал, надо ли снимать с нее куртку или нет. Что если там под курткой у нее не было футболки? Как ни странно, военная форма выглядела очень похоже на школьную форму. Точь-в-точь как форма «Сафари» в школе у младших. Или, точнее, школьная форма «Сафари» в последнее время повсеместно выглядела точно так, как сильно подержанная военная форма. Привет, папа, - вдруг сказала девушка-«самовар.»

Марк был в шоке. Папа? Папа??? Он посмотрел на лицо девушки: конечно же, это была его Саманта. Марк разозлился. Почему, черт побери, ты пошла волонтером??? Я не волонтером, папа, сказала она. Ее губы не двигались, и голос волшебным образом звучал у Марка в голове. Меня призвали, разве не помнишь? Конечно, вспомнил Марк. Ее же призвали. Всех девушек призывают теперь! У них нет выбора!

Ну что же Вы? Ей же жарко. Снимите ей куртку! Голос прозвучал в голове Марка, но при этом - откуда-то сверху. Марк, все еще сидя на корточках, посмотрел вверх. Военный хирург, с красными от постоянного недосыпания глазами, держал в руках аккуратненькую, хирургически-блестящую и очень стерильную бензопилу. Как ни странно, на хирургическом костюме хирурга были картинки: «Барни и Друзья,» веселые разноцветные динозаврики. Как тогда, четыре года после «Обвала,» когда маленькая Сэмми подвернула лодыжку, и хирург в детской больнице долго объяснял Марку, что анестетики кустарного производства далеко не так безопасны, как настоящие, и лучше вообще не вводить их детям. Давай, чувак, не стесняйся. Снимай ее куртку, - повторил голос хирурга в голове у Марка. Марк расстегнул куртку Саманты и с облегчением увидел, что у дочери был под курткой ее любимый купальник. Культи рук у Саманты тоже были неровные, с зубчатыми шрамами, так же, как у Майка и Уильяма. Очень жаль. Эти кривоватые шрамы ей совершенно не идут, портят ее красоту. Ничего не поделаешь, чувак, сказал хирург в голове у Марка. Быстро и радикально, мы это так называем. Вашей Сэмми это даже понравилось. Быстрая операция - это всегда лучше, чем длительное консервативное лечение, а результат - все равно одинаковый. Без антибиотиков руки не спасешь, правда, Сэмми? Саманта согласно кивнула и улыбнулась хирургу с блестящей бензопилой. Саманта и хирург были в отличных отношениях. Нет, хирург вовсе не был маньяком, решил про себя Марк. Двадцать операций в день. Что еще он может сделать?

Затем, Марк вдруг почувствовал, что он что-то упустил. Что-то важное. У него было это в голове, когда он только вошел в аэропорт, но теперь это куда-то исчезло. Он вскочил на ноги и побежал вдоль длиной вереницы «самоваров,» заглядывая инвалидам в лица. Лица выглядели знакомо, как все эти люди, которых он опрашивал во время расследования по делу «Шелдонского Мясника,» но он не мог вспомнить имен. Некоторые инвалиды узнавали Марка, кивали, или говорили что-то вежливое, так же, как Саманта и хирург, не разжимая губ.

Внезапно Марк остановился. Следующие двое ампутированных были Патрик и Памела. Они сидели на горячем от солнца бетоне, в их армейских (или все-таки школьных?) униформах, с красными ведерками «Пути Спасения» между бесполезными культями ног. «Приветик, папочка,» - сказал Памела (прямо в голове у Марка, не раскрывая рта): «Прикинь, какая фигня. Я и Рикки. Мы