Хьюстон, 2030 - Страница 66

«Да... Двух парней. Моего сына и одного соседского парня. А как ты догадался?»

«Марк отправляет двух парней в армию, леди и джентльмены! Догадаться просто, чувак. Ты здесь такой уже десятый - все закупают жрачку-бухачку. Мне доложили, что братва из Офиса Военной Карьеры разносила всем повестки. Сезон призыва, чувак, сезон призыва. Твоего парня, чувак, в какие войска?»

«В пехоту.»

«А! Пехота. Сын этого чувака пойдет в пехоту, леди и джентльмены! Отличный выбор! Эксклюзив, можно сказать. Я тоже в пехоте был, чувак. Видишь, как хорошо бронежилет защищает тело?..» Он покрутил в воздухе культями рук и поерзал по сиденью коротенькими обрубкам ног.

«Можно спросить, где тебя так покалечило?»

«Марк спрашивает, где меня покалечило, леди и джентльмены! Можно спросить, чувак, почему нельзя. Без проблем! В Ливии, чувак, в Ливии. Операция « Газовый Щит,» слыхал про такую? Только, у нас в пехоте, почти сразу стали называть: операция « Газовая Гангрена.»

Марк кивнул: «Я знаю одного мужика. У него там, в Ливии, убили сына. 2020-тый год, так?» Операция « Газовый Щит» была первой со времен Первой Мировой, когда у американских наземных войск не оказалось поддержки с воздуха. Что-то там не так сложилось в Европе, и самолеты не летали семь или восемь недель. Оставшись без данных воздушной разведки, без продовольствия и боеприпасов, и без эвакуации раненых, пехота и танкисты окопались в безводной пустыне и погибали многими тысячами. «CNN,» как обычно, поначалу отправила в действующую армию корреспондентов, но когда победные реляции сменились рассказами о полной катастрофе, репортажи быстро прекратились. Наверное, «CNN» тонко намекнули, что если у них осталось желание и дальше получать правительственные субсидии, лучше будет подержать язык за зубами какое-то время. Когда «CNN» замолчала, новости из Ливии стали просачиваться в район Шелдон-Рез из уст искалеченных солдат, которые мало-помалу возвращались домой из госпиталей. Тогда еще инвалидов войны было мало. Их встречали как героев, и приглашали их в школы, чтобы они толкнули патриотическую речь.

«Так точно, сэр! Две тыщи долбаный двадцатый, сэр! Я там столько товарищей порастерял! Не считая, естественно, всего прочего!» - он снова покрутил в воздухе бесполезными обрубками рук. «Из моего взвода, осталось трое! Наши бравые моряки грузили мертвых баржами и возили хоронить - по морскому обычаю, в Средиземном море. Рыбам тоже надо что-то кушать, так? Ты знаешь, чувак, к концу этой бойни, самолеты уже летали, вывозили покалеченных. Там был один самолет - специально для таких, как я. Для «самоваров!» Нас привезли в аэропорт на двух грузовиках. Мы такие лежим в грузовике и слушаем, как наш медик ругается с сержантом из ВВС. Сержант такой: да как же я их тебе погружу, болван! У тебя по списку сорок четыре эвакуируемых. А в самолет можно поставить только тридцать носилок. А наш медик ему: не кипятись, летун, у меня тут, братан, «спец-выпуск.» Они все поместятся, и еще место будет. Тебе что, не сказали? Это груз из долбаного госпиталя в Зуварé. «Самовары,» без рук и без ног. Оквадраченные! Тут кто-то засмеялся. И все мы, ну, в обоих грузовиках, начали хохотать! Во все наши сорок четыре самоварные глотки! Во, сказанул: «оквадраченные!» «Спец-выпуск!»

Слушатели как-то притихли. Люди уже привыкли к историям об ужасах войны, но эта конкретная история немного зашкаливала.

«Ладненько, что это мы все о грустном?» - сказал в микрофон Джек-Потрошитель. «Леди и джентльмены! Следующая песня называется: «Сезон призыва.» Посвящается сыну Марка, идущему в армию, их соседскому парню, который тоже идет в армию, и всем остальным, кто пойдет воевать в этом году. Ты, чувак, передай парням, чтобы были там поосторожнее, и чтоб пришли оттуда целыми, а не как я, «оквадраченными,» всасываешь?»

Подружка Джека уже вернулась на место звукооператора. «Набери мне трак пятнадцать, детка. И добавь немного баса к каналу микрофона,» - приказал ей Джек. Девушка потыкала пальцем в iPad, выбирая заказанный трак, потом поправила что-то на усилителе. «Раз, два, раз, два... Хорошо, Мопкин-Попкин, понеслась. Жми воспроизведение.» Колонки загремели на весь рынок звуками синтезатора.

«Я бы лучше «на Куче» копался в дерьмовом дерьме,
Но сказал ОВК: послужи, парень, стране. На войне!
Вперед, братан, выполняй долг свой.
Рискуй головой. Вот такой геморрой.
И будешь герой. Счастливый и молодой!
Страна будет гордиться тобой.
Каждый второй - вернется домой.
Как герой! Без ноги, без руки, но зато живой.

Я копаю в дерьме окоп, надо глубже в дерьмо копать,
Чтобы снайпер не смог на прицел тебя быстро взять.
И курок нажать! И пулю в тебя вогнать.
Калибра пять-сорок пять!»

«Ни к чему быть героем, - сержант так салабонам твердил.
Операция в джунглях на прошлой неделе.
Растяжку сержант зацепил.
Он свободу спас! И страну защитил!
Он остался живой. Он теперь - герой.
Он вернется с войны домой.
Счастливый и молодой.
Слепой. Без обеих рук, но зато живой.»

Черт возьми, подумал Марк. Песня как будто написана про Уильяма! «Слепой. Без обеих рук, но зато живой.» Марк стоял, слушая песню и наблюдая, как один из безногих инвалидов, молодой, не старше его сына Майка, двигал коротко стриженной головой в такт рэпа. Еще несколько человек подошли и опустили пожертвования в ведерки инвалидов.